Страх открывает двери - Страница 80


К оглавлению

80

Метрах в трех от моей головы была площадка, освещенная справа слабым светом. Но этого слабого света было достаточно, чтобы в лабиринте балок, из которых состояла буровая вышка, я увидел справа что-то похожее на будку. Фонарь Лэрри на мгновение замер, а потом стал светить вертикально вверх, и я увидел то, от чего мне стало, мягко говоря, не по себе: площадка у меня над головой была не из цельного листового металла, а представляла собой решетку, через которую можно было увидеть каждое движение человека, если он стоял на ней. Моей надежде дождаться того момента, когда голова Лэрри появится на уровне площадки, и ударить его ногой по плечам не суждено было осуществиться.

Я посмотрел вниз. Лэрри был метрах в трех от меня. Дуло его пистолета и свет фонарика были направлены на меня. Я видел слабый отблеск света на дуле его пистолета и темную дырку в середине, где пряталась смерть. Легкий нажим на курок, и из этой темной дырки покажется яркий язычок пламени, который на мгновение озарит мрак ночи. И занавес для Тальбота опустится. Интересно, отвлеченно и отупело думал я, успеют ли мои глаза увидеть эту яркую вспышку, прежде чем пуля и забвение, которое она несет с собой, навсегда закроют мои глаза. И тут я медленно осознал, что Лэрри не выстрелит. Не выстрелит даже если сошел с ума настолько, что готов выстрелить, потому что всей душой ненавидит меня. И все же сейчас он не выстрелит. Мертвый груз моего тела, весящий восемьдесят три килограмма, падая, сбросит его с лестницы, как муху. Падение с этой высоты, равной высоте десятиэтажного дома, грозит тем, что мы ударимся о стальную платформу, отскочим от нее и упадем в море с такой быстротой, что ни одна живая душа не увидит нас.

Я продолжал лезть вверх и добрался до решетки. Если бы это была цельная площадка, думаю, что я не смог бы влезть на нее при таком ветре: моя единственная здоровая рука царапала бы гладкую металлическую поверхность до изнеможения, а потом я свалился бы с лестницы. Теперь я просунул руку через решетку, и мне удалось вцепиться в металл, подтянуться и влезть на решетку.

Лэрри был совсем рядом. Он жестикулировал своим фонарем, и я понял, что он хочет этим сказать. Я передвинулся на одну сторону площадки и прошел мимо будки. В углу ниши на полке была лампа, отбрасывающая слабый свет. Я стал ждать. Лампа освещала только верхнюю половину тела. Дальше свет не достигал.

Медленно, осторожно, не отрывая от меня глаз, Лэрри вылез на решетку и встал на ноги. Я продолжал продвигаться вперед по «обезьяньей доске», медленно пятясь задом и повернувшись лицом к Лэрри. Справа я смутно видел длинные стеллажи, на которых хранились трубы для бурения. Слева был край «обезьяньей доски». Никакого ограждения не было. Впереди отвесная пропасть глубиной более тридцати метров. Я остановился. «Обезьянья доска» проходила снаружи буровой вышки по всему ее периметру, и Лэрри пытался вынудить меня перейти на северный край доски: там независимо от того, есть ветер или нет, достаточно одного сильного удара прикладом пистолета 45-го калибра, чтобы я, кувыркаясь в воздухе, упал в море с высоты пятидесяти метров. Лэрри подобрался совсем близко ко мне. Фонарик свой он выключил. Свет, падающий из ниши, освещал только верхнюю часть будки, оставляя в тени только около метра снизу. Но этого света Лэрри было достаточно. Он не хотел пользоваться фонариком еще и потому, что его колеблющийся свет могут заметить с палубы и заинтересоваться, какой сумасшедший полез на «обезьянью доску» при таком ураганном ветре, когда все работы отменены.

Лэрри остановился в метре от меня. Он тяжело дышал и по-волчьи скалил зубы.

– Иди, иди, Тальбот! – крикнул он.

Я покачал головой:

– Дальше не пойду. – Вообще-то, я не слышал этих его слов и ответил автоматически.

Сейчас я увидел то, от чего в моих жилах застыла кровь, то, что было несравненно холоднее хлестких ударов дождя. В радиорубке мне показалось, что Мэри Рутвен только притворилась, потеряв сознание. Теперь я знал, что был прав. Она не теряла сознания, и как только мы вышли из радиорубки, встала на ноги. Невозможно было не узнать эту поблескивающую в темноте золотую головку, эти тяжелые косы, которые появились над верхней ступенькой лестницы на фоне окружающей ее ночи.

«Милая глупышка, – подумал я, – сумасшедшая, маленькая глупышка». Я не думал о том, какая была нужна отчаянная храбрость, чтобы влезть на эту лестницу, чтобы совершить этот изнурительный подъем, который может только присниться в кошмарном сне. Я даже не подумал о том, что отчаянная храбрость этой девушки вселила в меня надежду. Я испытывал только горечь, возмущение и отчаяние, но самым сильным было ощущение, что мир навсегда потерян для Мэри Рутвен.

– Иди, иди, – снова крикнул Лэрри.

– Идти, чтобы ты сбросил меня в море? Нет.

– Повернись.

– Чтобы ты ударил меня пистолетом и меня нашли на палубе внизу, и при этом никто бы не догадался, что это твоих рук дело? – Мэри была уже на полпути ко мне. – Нет, я не повернусь, Лэрри. Освети фонарем мое левое плечо.

Вспыхнул свет фонарика, и я снова услышал его безумное хихиканье.

– Значит, я все же попал в тебя, Тальбот?

– Да. Ты попал в меня. – Теперь Мэри оказалась сзади него, но ветер был настолько сильным, что заглушил бы ее любое неосторожное движение. Уголком глаза я следил за ней и теперь через плечо Лэрри посмотрел на нее в упор. Глаза мои широко раскрылись, и в них вспыхнула надежда.

– Попробуй схватить меня, коп, – хихикал Лэрри. – Вторично тебе уже не удастся схватить меня.

80